изучал китайский язык в Мюнхене, а затем поступил на британскую колониальную службу и переехал в Гонконг, где занимал должность переводчика с китайского в Гражданской службе Ее Величества и работал в разведке в преддверии Второй опиумной войны. Медоуз написал две книги о Китае, которые были опубликованы в Лондоне и Бомбее в 1840-х и 1850-х годах. Çin ü Maçin Дихлеви была не только намного короче любой из книг Медоуза, но и более избирательна в выборе тем, которые считались наиболее ценными для его османской аудитории. В конце концов, это была работа Дихлеви как официального государственного служащего, которому поручалось переводить полезные образовательные работы, отражающие персидский перевод Фархадом учебника географии Пиннока для нового государственного политехнического института Ирана. Однако и "Çin ü Maçin" Дихлеви, и "Jam-i Jam" Фархада опирались на исходные тексты, которые значительно устарели к моменту их перевода, в случае с Османской империей - почти шестьдесят лет спустя. Возможно, Дихлеви пользовался и другими книгами, о которых он не упомянул, но использование им "Луга" указывает на проблему временных задержек в передаче информации между языками и на весьма условную доступность специализированных европейских книг в таких городах, как Стамбул и Тегеран.
Сборники индийского редактора газет
Однако такое положение дел не было статичным. В годы по обе стороны от 1900 г. в прессе Османской империи, Египта, Ирана и особенно Индии стало появляться все больше книг о Китае. Хотя их по-прежнему было немного, они издавались быстрее, чем раньше: за первое десятилетие века на арабском, персидском и османско-турецком языках вышло, пожалуй, столько же книг о Китае, сколько за весь предыдущий век. Эти книги не только публиковались с меньшими интервалами, но, поскольку многие из них были переводами, большинство из них также были опубликованы вскоре после появления их первоисточников. Это не было характерно только для работ о Китае: увеличение скорости передачи информации стало следствием более тесной интеграции глобальных коммуникаций к этому времени. Тем не менее Боксерское восстание 1899-1901 годов, прогремевшее в индийских и османских газетах, безусловно, повысило интерес к этому региону. Последовавшие за этим новые рассказы ознаменовали новый этап в попытках осмысления китайского общества и культуры в Западной и Южной Азии, хотя Индия вновь сохранила свое прежнее лидерство.
Индия сохраняла это преимущество за счет более широкого доступа к информации о Китае, будь то благодаря растущему числу публичных библиотек, книжных магазинов или газет, которые обеспечивали двуязычным индийским авторам доступ к большему количеству источников на английском языке, или благодаря гораздо большему присутствию индийских (а не ближневосточных) купцов, солдат и полицейских, работающих в договорных портах Китая. Хотя в следующей главе мы увидим, как китайские мусульмане прибывают в Каир, находящийся под властью Британии, имперская инфраструктура Индии еще больше обеспечивала доступность англоязычных материалов (включая газеты), которые было труднее получить в городах Ближнего Востока, ни один из которых не имел ничего сравнимого с тесными коммерческими и политическими связями Калькутты и Бомбея с Гонконгом и Шанхаем.
Одним из результатов этой имперской информационной паутины стал необычайно обширный рассказ о Китае на языке урду, опубликованный в 1890 г. и еще раз в 1904 г. "Халат-и Чин" ("Условия жизни в Китае") объемом чуть более пятидесяти страниц представляет собой более сочувственный и беспристрастный обзор обычаев и культуры, чем предыдущие публикации. Его автор, Гулам Кадир Фасих (1860-1912 гг.), имел все возможности для сбора такой информации, будучи редактором газеты на урду "Пенджабский вестник". Ему также помогло безупречное владение английским языком и понимание вкусов своей читательской аудитории. Ранее он уже перевел на английский издание романа Александра Дюма "Граф Монте-Кристо" под более символичным для региона названием "Мотьян ка Джазира" ("Остров жемчуга"). Он также перевел множество других популярных романов, в частности мистрис из грошовой серии "Тайны Лондона" Джорджа В. М. Рейнольдса (1814-1879). В рекламе его стиля его псевдоним Фасих означал "беглый". Сочетая ораторское мастерство с коммерческой хваткой, Фасих основал собственное издательство "Пенджаб Пресс", которое выпускало его газету, а также многие его книги. Хотя тираж газеты составлял всего триста экземпляров, его романы сделали его известной фигурой в общественной сфере Индии. Тем не менее, его "Халат-и Чин" был не просто развлечением: он, вероятно, был нацелен на растущий рынок чтения пенджабских рабочих-мигрантов, направлявшихся в Гонконг и Шанхай, особенно солдат и полицейских, которые должны были владеть урду.
Однако была одна важная оговорка: поскольку Фасих сам не посещал Китай, он не мог дать практических советов этим рабочим-мигрантам. Вместо этого он собирал информацию из существующих (в основном англоязычных) источников. Как и при переводе художественной литературы, ему помогло англоязычное образование, полученное в средней школе Шотландской миссии в его родном городе Сиалкот. Адаптировав методы учивших его миссионеров, в 1899 году Фасих опубликовал трехъязычный урду-персидско-английский перевод Корана. За шесть лет до этого он председательствовал на крупном публичном диспуте между Генри Мартином-Кларком (ок. 1857-1916), англизированным афганцем, выросшим в христианстве, и Мирзой Гуламом Ахмадом, мессианским лидером мусульманской секты Ахмадийя. После двухнедельной затяжки дебаты были опубликованы под броским названием "Джанг-и мукаддас" ("Священная война") в том же году, когда Абд аль-Халик опубликовал свой "Сайр-и Бархма" о параллельном диалоге с главой буддистов Бирмы.
Если Фасих и был иногда втянут в эти полемические уголки общественной сферы, то сам он был далек от полемики. Хотя он глубоко интересовался религией - раздел "Халат-и Чин", посвященный религиям Китая, составляет почти треть его содержания, - тон его изложения был тоном беспристрастного любопытства. Живя своим печатным станком так же, как и пером, он должен был убедиться, что его книги обращены не только к мусульманам, но и к как можно более широкой аудитории среди сикхов и индусов, которые также читали урду. Возможно, именно этим объясняется его решение включить в книгу двадцать пять литографических иллюстраций, которые, несмотря на грубость рисунка, еще больше оживили его яркую прозу.
Помимо религии, "Халат-и Чин" Фасиха охватывает широкий круг вопросов: географию, историю, обычаи, основные виды экспорта, формы правления, язык и литературу. Как и другие ранние книги о Китае, написанные на индийских или ближневосточных языках, она была задумана как всеобъемлющий обзор, призванный восполнить недостаток информации об этой стране. Не основываясь на непосредственном опыте автора, книга подражала путеводителям на языке урду, описывая, как выглядел Китай и китайцы, будь то архитектура городов ("очень мало древних зданий, за исключением буддийских храмов") или внешний вид и одежда людей. Также отмечались пищевые привычки с пояснением, что из-за широко распространенной веры в реинкарнацию китайцы избегают есть мясо, боясь проглотить плоть своих родственников.
